Мальчик пришел в себя только через несколько часов, и на улице еще было светло. От удара во время падения сейчас сильно болела голова. Он обнаружил, точнее, почувствовал на своем лбу тряпицу, смоченную холодной водой и тазик на тумбочке, где раньше стояли лекарства. После обморока еще требуется некоторое время, чтобы понять что произошло. Находился ли кто-нибудь рядом в тот момент, он не успел понять.
- Где я? – на автомате слабым голосом произнес он. Это даже не звучало как вопрос.
Хотя уже через пару секунд все встало на свои места и воспоминания восстановились сами собой.
- А, хозяин. Вы уже очнулись? Как ваше самочувствие?
Он проигнорировал этот вопрос, потому как самочувствие оставляло желать лучшего.
Сиеля вдруг осенило: здесь уже знают о происшествии в его родном поместье. Такие происшествия, приправленные таинственным исчезновением, еще долго будут порождать множество самых поразительных слухов. В таких трущобах вряд ли пока что известна внешность юного наследника. Ведь, об этом наверняка упомянула бы миссис Лерреби. Но скорее всего это до поры до времени. Зная свою тетушку Анжелину,  которая непременно станет разыскивать любимого племянника, наверняка на каждом углу будет висеть объявление об исчезновении маленького мальчика, и, конечно же, портрет вместе с описанием особых примет: возраста, цвета волос, глаз и примерный рост. Что делать, если станет известно, что он никуда не пропал? И как объяснить появление странного человека, который теперь всегда будет следовать за графом, куда бы тот не отправился, и который вообще человеком то не является? О его настоящей сущности тоже никому не стоит знать.  И история с отцом тут будет неуместна. И вообще, меньше всего мальчик хотел бы сейчас возвращаться к прежней жизни. Все, что вызвало бы воспоминания о прошлом, все это предано огню. И в каком-то смысле, он был даже рад, что мог использовать это как предлог. Возвращаться теперь было некуда, но было бы гораздо ужасней, если бы поместье с его родными стенами, комнатами, с таким, только ему присущим, запахом стояло сейчас и ждало бы своего нового полноправного хозяина. Все это теперь не имело значения. Все это сейчас хотелось забыть, как ночной кошмар, как историю-страшилку, рассказанную у костра умелым повествователем. Просто забыть и никогда не возвращаться к прошлой жизни, тем более что появилась потрясающая возможность воплотить это в жизнь. На самом деле он просто бежал от ответственности. Бежал от своего собственного «я».
- Я принес вам одежду. Как будете готовы - проходите на кухню, там вас ждет обед.
Одежду?
Он приподнялся  на локте, марля с головы упала на грудь. Рядом с кроватью стоял стул, а на нем аккуратно лежала стопочка приготовленных ему вещей. Себастьян же направился на кухню, видимо для того, чтобы приготовить обед.
Мальчик взял в руки брюки. Он понятия не имел, как будет одеваться самостоятельно. Это было бы для него настоящим испытанием. Но звать демона для подобного, он не стал.
Через четверть часа Себастьян, давно закончивший все приготовления: всего то и надо было разогреть и подать на стол, и уже ожидавший хозяина, решил удостовериться, что все в порядке. В комнате он обнаружил весьма увлекательное зрелище: ребенок сообразил, как надеваются брюки довольно быстро, но овладеть навыками одевания рубашки, для него оказалось непосильной задачей. Он лишь на половину натянул ее на себя, а дальше, запутавшись, не мог найти дырку для головы, через которую уже торчала его рука, принявшая этот вырез за рукав.

- Какой же вы все-таки беспомощный, хозяин... Даже одеться самостоятельно не можете.
Свои жалкие попытки совладать с рубашкой Сиель в туже секунду прекратил. Ему уже хотелось разорвать ее на много маленьких тряпочек и без таких унизительных слов, сказанных демоном в его адрес. На несколько секунд он прекратил копошение, обдумывая свои дальнейшие действия. Затем мальчик все-таки решил закончить начатое. Он нашел настоящий рукав и сунул в него правую руку, а голова оказалась вместе с левой рукой в соответствующем вырезе. Благо первые пуговицы не были застегнуты. Конечно, мальчик понимал, что все должно выглядеть совсем не так. Левой руке было очень тесно в вырезе для головы и снизу, где-то в области подмышки, ее сильно сдавило. Зато теперь он увидел лицо Себастьяна, который еле сдерживался, чтобы не рассмеяться в голос. Мальчик с надутым лицом, отчего его щеки приняли приятную естественную округлость, высунул левую руку, которой ширина найденного совместно с головой отверстия не позволяла даже опустить ее вниз. Теперь найти второй рукав не составило труда, и с лицом, достойным медали за настойчивость, посмотрел на своего обидчика. Сиель еще не знал, что рубашка надета им задом наперед и как глупо сейчас выглядит его победоносное лицо.
- Хозяин, а всего-то надо было расстегнуть пуговицы, - Себастьян не стал дожидаться, пока ребенок выберется самостоятельно из этого лабиринта, который сам себе только что создал. На это ушло бы еще четверть часа, если не больше. Он помог ему высвободиться, быстро расстегнув пуговицы, оказавшиеся на спине. Но как выяснилось, Сиель не умел даже застегивать их. Руки не слушались, а петелька казалось, просто издевается, не принимая в свои объятия маленькие черного цвета пуговки.
Что он от меня хотел? Я никогда в жизни не одевался самостоятельно. И совершенно не подозревал, что это так трудно.
Наконец процесс переодевания был закончен и с помощью демона все получилось гораздо быстрее. Повязки уже не требовались, потому как после чудодейственных мазей все несерьезные травмы, полученные во время пребывания в плену, отчасти регенерировались, но следы еще оставались. Поэтому Сиель сейчас выглядел худощаво, но практически как обычный ребенок.
На кухне ждал обед.
Не бульон.
Он ковырнул вилкой кусочек курицы, отделив кожицу, мерзкую, противную и в пупырышку. На вкус она оказалась отвратительной. С точки зрения графа. Потому как обычный ребенок уплетал бы ее за обе щеки.
А бульон то был вкуснее.
Он съел пару крохотных кусочков и отодвинул тарелку.
- Можно мне хлеба? И чай.
Это невозможно есть. Мясо жесткое и плохо жуется, а поэтому теряет половину своих вкусовых качеств. О существовании специй здесь, наверное, тоже понятия не имеют. Хотя это блюдо… как будто готовил другой человек. Ведь оно несравнимо с тем, что готовил Себастьян до этого.
Мальчик лишь мысленно вздохнул. Еды ему требовалось не много, но даже хлеб с чаем он стал бы есть сейчас охотнее, чем это блюдо из птицы с овощным гарниром.

- Вам нужно больше есть, на хлебе и воде вы долго не протяните. Перестаньте капризничать, хозяин.
Сиель смотрел на холодную курицу, на противную кожицу на краю тарелки, на крупно порезанные овощи, которые хрустели при пережевывании, хотя должны таять на языке, впрочем, как и куриное мясо, если все это приготовить со знанием вкусов высшего общества, среди которых подавляющее большинство - врожденные гурманы.
- Я. Не буду. Это. Есть, – выделяя каждое слово, произнес мальчик, давая понять, что простые уговоры тут не подействуют, - такой едой хороший хозяин не станет кормить даже свиней. За кого ты меня принимаешь? Я не протяну долго, если буду питаться кусками резины. Лучше умереть с голоду, чем употреблять в пищу корм для животных, – он сказал это спокойным голосом. Таким обычно сообщают собеседнику об очевидном. Об простых истинных и банальных вещах. С теми нотками гордости и достоинства, характерными для дворянина. Он смотрел уже не на тарелку, а на горе-повара, как он думал. Пока что ему было невдомек, какие Себастьян провернул махинации, только для того, чтобы не выполнять работу по дому. Невдомек, что пока он был без сознания, готовил обед вовсе не Себастьян. Демон провел все эти часы возле койки хозяина, постоянно смачивая и меняя кусочек марли, и слушал, как Сиель, сквозь бред звал родителей, опять произносил его имя, выкрикивал отдельные, несвязные слова.
Для демона это, конечно же, были пустяки, мелочи, и не то чтобы это сильно его напрягло, но скорее всего даже в голову не приходило превращаться в домохозяйку. По крайней мере, пока не прикажет хозяин. Сиель мало еще знал о том, как можно использовать контракт и не спешил с разгадкой этой тайны. Что ребенку нужно для счастья? Так, стоп. Сначала ребенку нужно вспомнить каково это. Испытывать подобные ощущения. В этом-то я вся загвоздка. Ему нечего желать.
- Неужели не понятно? Я попросил хлеб и чай. А это, - он слез со стула и взял тарелку с курицей и медленно подошел к раковине, под которой стояло мусорное ведро и, перевернув тарелку, вывалил все содержимое, - я есть не собираюсь.
Он протянул пустую тарелку Себастьяну, который в этот момент стоял возле плиты, на дне еще оставались кусочки моркови и лука, прилипшие к подливке.

- Хозяин, если вы намерены оставаться голодным, я не смею вам противиться. Просто предупреждаю, что вы не в том положении, чтобы быть разборчивым.
У мальчика чуть не отпала челюсть. Он привык, что слуги обычно повинуются беспрекословно. Что им, как правило, не хватает дерзости перечить даже юному господину. Слуги вообще не имеют право на собственное мнение, тем более, когда их не спрашивают. По крайней мере, так думал Сиель. Хотя он и не считал Себастьяна кем-то вроде универсального мастера на все руки. Пока не считал. Просто непонятное существо, которое выглядит как человек, ходит как человек, разговаривает, как человек, готовит тоже как человек! Вывод – постепенно, на какие-то мгновения, мальчик стал забывать, с кем имеет дело. А то, что демон постоянно кличет Сиеля хозяином, сыграло свою роль. Теперь мальчик стоял и кипел от возмущения. Как это? Его приказа ослушались? Он смертельно голоден, так, что уже не от удара вовсе болела голова, а от невыносимого чувства, что желудок скорее пуст, чем полон. И тут его тыкают носом в обстоятельства, как маленького паршивого котенка! Но он сдержал свои порывы эмоций. И только по его лицу было можно определить насколько сложившаяся ситуация его разозлила. Не по лицу, если быть точнее, а по яркому, синему, неприкрытому повязкой глазу.
Правый глаз в ту же секунду опять начало жечь, только в этот раз сильнее, чем обычно. Так печать отреагировала на сильные эмоции. Сиель прижал обе руки к повязке и стал стягивать ее, как будто бы это прекратило боль.
Почему?.. Почему это так больно?.. Почему она загорелась опять?
Он сделал пару шагов назад и, упершись в стену, скатился по ней. Сейчас гневный взгляд сменил напуганный и отчаянный. Он сидел так на полу пока боль не стихла. На это потребовалось несколько минут.
- Это ты делаешь? Это ты заставляешь ее гореть? – спросил он тихо, - можешь делать все, что угодно со мной, но я не буду есть то, чем кормят собак! Ты готовил лучше до сих пор, - сказал он, еще тише.
Печать внезапно напомнила мальчику о том, что связывает его с этим человеком, который стоял напротив. Напомнила, что он не человек.

Сиель не хотел сдаваться. Хотя на минуту даже пожалел, что выкинул еду. Перспектива остаться голодным его тоже не устраивала. Но, раз попробовав вкусной пищи, не хочется отказываться питаться ею каждый день. Весь этот спектакль лишь для того, чтобы Себастьян приготовил так же вкусно, как и в прошлый раз

- Нет, хозяин, это делаете вы. Так наш договор откликается на ваши желания.
Мальчик не совсем понял, как это у него получилось, но очевидно, что все-таки он имеет власть над демоном и сейчас ощутил это в какой-то мере. До этого момента Себастьян не выполнил ни одного прямого приказа. Действовал на свое усмотрение, должно быть, включив автопилот, если таковые у демонов имеются. Даже тот недавний приказ, самый первый, о том, чтобы демон сообщал о своих действиях, еще не давал пока никаких результатов. Поэтому, наблюдая за тем, как Себастьян покорно принялся готовить другую еду, не испытывал ни чувства гордости, ни чувства превосходства. Скорее он не ожидал такого поворота событий. Минимум на что он рассчитывал, что все-таки получит свой кусочек хлеба, который скорее напоминал нежную, мягкую булочку, которая во рту становилась сладкой, но в меру. Так, что подходила как для горячих блюд, так и для десерта. Но вместо этого ему приготовили новый обед! Он не совсем еще верил, что это проявление силы контракта. Но, если он действует на такие мелочи… Это было бы очень интересно. Это все как-то не по-настоящему, это похоже на простое потакание прихотям господина. Это не было полноценным выполнением приказа. Даже, если бы демон заикнулся бы о том, что приготовил мальчику другой обед, только для того, чтобы тот не заработал гастрит или чтобы не помер от голода, что естественно будет противоречить контракту, даже так это было бы похоже на правду, но тогда это было бы похоже на действия обычного слуги. Верного, преданного, но человека до мозга костей. Себастьян же просто без слов встал к плите и принялся греть воду, затем быстро нашинковал ингредиенты к своему кулинарному творению. Все приготовления заняли не больше десяти минут. На этот раз демон приготовил ту же курицу в каком-то соусе, но даже внешний вид ее просил съесть поскорей, пока не остыло.
- Все готово.
Он не мог приготовить так вкусно сразу? Ничего не понимаю…
Этот жест, произведенный демоном, небрежно поставленная тарелка, его лицо, то, что буквально каких минут двадцать назад сияло при виде мучительных попыток хозяина одеться самостоятельно, как будто все это происходило как минимум не в этой реальности. Тогда он еще был похож на того доброго хозяина брошенного щенка, которого он подобрал в один ненастный и дождливый день. Щенка, который запутался в собственной подстилке и не смог выбраться, немало позабавив при этом мужчину. А теперь этот щенок качает права, рыча на своего спасителя из-за маленького кусочка мяса. Все было бы ничего, но пока щенок считает себя хозяином.  А человек не спешит его в этом разубеждать. Теперь картинка переменилась. Нет, Сиель по-прежнему ощущал себя тем же жалким щенком. Но теперь он перестал понимать демона. Он не понял этот его поступок и не мог его объяснить логически.
Есть хотелось сильно, к тому же выглядело все сверхаппетитно и вкусно. Но он ел медленно, пережевывая каждый кусочек, обдумывая произошедшее.
- Я больше не буду выкидывать еду. Я поступил очень плохо, - сказал он громко, будто вдруг осознав свою вину и решившись признаться, - такого больше не повторится. Только… готовь так же вкусно, как и сегодня, ладно? – пристыжено заявил он, но достаточно твердо.
Он не хотел, чтобы демон на него злился. Вполне детское желание.
- И еще… Что здесь нужно было миссис Лерреби? – при этих словах мальчик чуть нахмурился, приготовившись выслушать объяснения Себастьяна на это счет.

- Она будет стирать, убираться и ...Себастьян выдержал некоторую паузу -
.. и выполнять другую работу по дому. Я уже договорился с ней. Надеюсь, вы не возражаете?
- Кажется, я просил тебя докладывать о таких важных вещах и советоваться со мной.
Какой же я глупый. Эту курицу приготовила соседка. Как я мог не догадаться сразу?
Он не знает, что я тот самый пропавший без вести ребенок. Он не знает, что это мои родители сгорели в своем собственном поместье. Я был там, я видел их…задыхался в клубах черного дыма, видел, как горела вся моя прошлая жизнь… а вместе с ней и будущая…
Что теперь делать?
- Если эта особа не будет слишком часто посещать нас, то вполне сгодится на роль домработницы. Только если она не будет попадаться мне на глаза. Хотя вести отшельнический образ жизни – тоже не выгодно. Это притягивает больше подозрений и домыслов.
Он задумался. Теперь для размышлений было полно времени. Даже чересчур много.
Соседка приходила не чаще трех раз в неделю и не понятно, что сделал с ней Себастьян, но всю свою работу она выполняла молча. Сиель же большую часть времени проводил возле окна, с отсутствующим взглядом смотрел на мостовую, как будто там было что рассматривать, как будто эта серая масса превращалась за счет силы мысли вдруг в ту картинку, которую мы видим одним глазком в калейдоскопе: все цвета радуги являли необычные по красоте картины, не связные, не логичные, но ими можно любоваться очень долго. Так и Сиель, смотрел в свой собственный калейдоскоп, но, отнюдь не любуясь тем, что происходило за пределами этой квартиры. Можно сказать, он вообще по большей части не обращал на происходящее на улице, внимания.  Бесчисленное множество картин рождались в его голове.
Он не желал выходить на улицу, создавалось впечатление, что он теперь сторонится людей, стремится избежать их общества, словно он вычеркнул навсегда их из своей жизни и не хотел возвращать больше никогда. Он редко говорил, редко выказывал какие-либо эмоции. Как маленький фонарик, который потух, но остался фитилек, в котором еще теплился свет, слабо проявляя себя. Себастьян где-то нашел парочку очень интересных и содержательных книг, но мальчик даже отказался читать.
Он не мог найти себе применение в этой жизни. Был в состоянии живого трупа. Живого, только потому, что еще был способен думать и искать выход. Да. Он искал выход.
Квартира тем временем преображалась с совместными усилиями миссис Лерреби и демона. По крайней мере, известка перестала (чудесным образом) отслаиваться и пластами приземляться  на голову одному из жильцов. Да и капать с потолка перестало, исчезли отвратительные разводы от всепожирающей сырости. Запах затхлый, сменился запахом себастьяновской выпечки и еще чем-то, весьма приятным, но мальчик никак не мог понять чем. За плиту миссис Лерреби больнее не вставала. Себастьян готовил потрясающе, и прослыл ходячей кулинарной книгой. Он знал множество рецептов и не только английской кухни.
Миссис Лерреби оказалась не плохой женщиной, просто очень болтливой, но свою работу она выполняла исправно. А заодно и вносила хоть какое-то разнообразие в такую скучную и размеренную жизнь.
Проблем с демоном тоже не было. Еще бы! Мальчик стал тише воды, ниже травы, погрузился практически полностью в себя. Приключений перед окном тоже много не найдешь. Поэтому этот небольшой промежуток времени, что они провели в качестве отца и сына, в присутствии соседки, и в роли хозяина и слуги, выглядел, как жизнь по течению. Не происходило ничего, на чем можно было сосредоточить внимание.
За этот промежуток мальчик полностью поправился и физически чувствовал себя превосходно. Словно реабилитационный период: покой и сон, покой и сон, и табличка «просьба не беспокоить» - только не на ручке больничной палаты, а на груди Сиеля.
Этот промежуток заканчивается весьма интересным случаем, который невозможно не поведать.
Сколько дней прошло с последних событий, не известно точно. Может быть всего несколько дней, может – неделя. Но это стало переломным моментом.

Однажды вот так сидя перед окном, в очередной раз, прокручивая в голове события прошлого и настоящего, но совершенно не думая о будущем, он увидел до боли знакомый силуэт довольно высокого мужчины. В этот момент замерло дыхание. Незнакомец прошел под окном так, что разглядеть его хорошенько не было возможности.
Папа…Отец... Я не смог бы его не узнать!
Это чувство было настолько сильным, что хотелось кричать от радости, а по его щеке прокатилась маленькая слезинка. Как раз по той, где глаз не был прикрыт повязкой.
В такие моменты здравый рассудок отключается. Детям не присущи такие качества, как холодный расчет, полное владение своими эмоциями и абсолютный контроль над ними. То, что он собственными глазами видел, как тела родителей пожирает жестокое огненное пламя, уже не имело никакого значения.
Не теряя ни секунды он быстро соскочил со стула в одно мгновение пересек комнату и оказался в коридоре. Натянув какие-то ботинки, видимо приготовленные специально для него, что было более чем логично, выбежал в том, в чем был: в тоненькой хлопковой рубашечке, коротеньких, чуть выше колена, шортиках, что совершенно не соответствовало стоявшей на улице прохладной весенней непогоде. К тому же серые тучи предвещали небольшой, но противный мелкий моросящий дождик. Себастьян в это время совершал свою очередную вылазку за продуктами питания, и скорее всего никак не мог ожидать такого поворота событий. Глупо было бы и предполагать, что мальчишка затеет побег, хотя это только отчасти было правдой. Как назло в квартире не присутствовала даже вездесущая миссис Лерреби и дверь без труда открывалась с внутренней стороны. Поэтому, казалось, что фортуна в эти мгновения, когда каждая секунда была так важна, повернулась к Сиелю лицом, да еще и озарила его путь своей ослепительной улыбкой.
Спустившись по ступеням, перепрыгивая через последние три, Сиель оказался на улице, но того знакомого силуэта уже нигде не было. Чего и следовало ожидать от упрямого мальчишки – Сиеля это мелкое, как ему казалось, обстоятельство ничуть не волновало.
Он не мог уйти далеко!
Однако бежать долго он не смог, после такого продолжительного неподвижного образа жизни. На улицах практически не было людей, дело клонилось к вечеру, да и погодка не располагала к прогулке. В конце улицы он увидел того самого человека. По счастливой случайности он остановился у витрины какой-то мелкой лавочки и с любопытством что-то разглядывал.
Сиель подлетел к нему со счастливой улыбкой на лице, позабыв как на улице холодно и, что пальцы уже начали неметь, и он перестает их чувствовать. Когда до мужчины оставалось несколько шагов, он выкрикнул:
- Я знал, что… - именно в этот момент незнакомец повернулся к Сиелю лицом. Со спины он был в точности, как и его отец. И одежда, и прическа, широкие плечи и уверенная походка, телосложение, но лицо. Совсем не такое. Не родное, даже казалось грубое и не красивое, на тот момент, хотя на самом деле это было далеко не так. Мальчик остановился как вкопанный, понимая, что произошло.
- Мальчик, ты потерялся? – попытался то ли из вежливости, то ли на автомате спросить незнакомец, но только вызвал в глазах ребенка неописуемый ужас.

Он, выйдя из минутного оцепенения, сделал пару шагов назад, споткнулся и чуть не упал, но равновесие все-таки удержать удалось.
Он бежал, не помня себя, уже совсем ничего не воспринимая.
Их нет… они умерли… я их больше никогда не увижу. Их нет. – Только и мелькало в голове.
Уже совсем обессилев, он остановился, чтобы отдышаться, ноги подкосились от смертельной усталости, он упал на колени в какую-то лужу и грязные брызги разлетелись по сторонам.
Сейчас Сиелю было не до размышлений о том, что дорогу до квартиры, куда уже наверняка заявился демон и, не обнаружив хозяина на месте, пребывает не в лучшем настроении, он сейчас не в состоянии найти. Он просто напросто заблудился в этом лабиринте улиц, среди этих серых домов, которые были похожи друг на друга как близнецы.
Их не вернуть! Я должен смириться с этим!
Район, в котором он сейчас пребывал в таком плачевном состоянии, являлся местом весьма опасным. Несомненно, есть такая категория людей, которые, как магнит притягивают неприятности. И как вы уже наверняка догадались, Сиель как раз относился к одним из них.
Улица была пустынна, и скорее всего случайные прохожие вряд ли обратили бы внимание на грязного мальчишку, похожего, по крайней мере, издалека, на обычного попрошайку.
Рядом с ребенком пронесся, но вдруг резко остановился недалеко от него, черный экипаж, судя по всему, довольно богатого вельможи. Занавеску из красного бархата отодвинул длинный палец, украшенный золотым кольцом с огромным изумрудом.
Раздался негромкий стук, который послужил сигналом для лакея и тот, ловко, одним прыжком оказавшись возле двери, с поклоном отворил ее. Слегка сощурившись от света, из кареты на мокрую серую мостовую ступил молодой мужчина, среднего роста и весьма привлекательной внешности. Он осторожно, как хищник, выслеживающий свою жертву, прошествовал к сидящему на коленях ребенку, встал перед ним и оценивающе взглянул, пренебрежительно скривив губы. В одной руке он держал веер, сложенный на половину и, видя, что мальчик не обратил на него никакого внимания, а наоборот – безразлично смотрел в одну точку, опустив голову, как всегда находясь в каком-то своем мирке, прямо перед лицом Сиеля щелкнул им, закрыв до конца. И как ни странно, это тоже не возымело никакого эффекта. Сильно удивившись, незнакомец покачал головой и своим веером, который сейчас представлял из себя продолжение руки, возможно, боясь испачкаться, приподнял за подбородок лицо Сиеля и многозначительно зацокал.
- Надо же… в таких трущобах, - пропел он. А затем, этим же веером подцепил повязку и стянул ее.
- Какой обидный изъян… хотя, - он задумался ненадолго, - это может послужить своеобразной изюминкой…
Наверное, эти слова незнакомца возымели эффект, потому что, переключившись со своих собственных раздумий, начал работать здравый рассудок, который подсказывал, если только не кричал о том, что где-то он уже все это видел, такое однажды уже происходило. Мальчик теперь смотрел ему в глаза, как будто этот вельможа был сосредоточением всего того плохого, что с ним произошло. С такой ненавистью, что даже губы его искривились, а глаз был похож на кусок льда, прожигающий своим холодом объект ненависти насквозь, так, что от тех наивных, мягких, детских черт лица не осталось и следа.
Этот незнакомец осматривал его, как скаковую лошадь на выставке, тут и дураку понятно, с какой целью.
- Как тебя зовут? – мужчина оглянулся вокруг, желая удостоверится в том, что поблизости никого нет и одновременно с целью втереться в доверие мальчишке, чтобы избежать сопротивления, - Ты потерялся? – ласковым и заботливым голосом мурлыкнул он.
- Меня зовут Сиель… - тихо, но довольно уверенно произнес мальчик.
- Прости, что ты сказал?
- …Сиель Фантомхайв! Я… последний глава своего рода!
Я никому больше не позволю прикасаться ко мне! Убери свои грязные руки, - выделяя каждое слово твердо и уверенно, даже с угрозой проговорил мальчик.
Незнакомец рассмеялся:
- Граф? Ты? Хм… какой забавный малыш. Хочешь быть графом? Я могу это устроить. Только для этого надо сесть в карету и поехать вместе со мной.
Он пальцем подозвал своего лакея, который видимо, являлся еще и частной охраной, чтобы тот помог ребенку подняться, и проводил до кареты.
Я не сдамся… я не сдамся… Вам не удастся проделать это со мной еще раз.
Лакей аккуратно попытался приподнять Сиеля. В этот момент печать на его глазу загорелась, вероятно, снова сработал принцип сильных эмоций.
Я знаю ,что хочу сделать… я знаю свое желание, Себастьян.

Сопротивляться уже не было сил, но Сиель, не видя иного выхода, все-таки делал жалкие попытки. Сейчас он был даже готов убить себя, только бы не попасть к этим торговцам человеческими жизнями. Слуге богатого господина ничего не стоило справиться с ним, тут был вопрос времени. Он, было, занес руку над головой ребенка, чтобы оглушить его и тем самым облегчить себе задачу, ускорив ее решение, но его хозяин остановил его:
- Стой! Ты можешь его поранить! – завопил незнакомец, - он нужен мне целым и невредимым.
Это было ошибкой. Смертельной – эпитет как нельзя, кстати, сюда подходивший.
Лакей повиновался, взяв легкого, как пушинка, мальчишку на руки.
- Эдуард, сажай его в карету, - командовал парадом мужчина. Но тут лицо слуги исказилось как от сильной резкой боли, которая заставила его достаточно громко вскрикнуть, но он тут же прикусил губу, чтобы не привлекать лишнего внимания. Зато Сиеля он сразу же отпустил.
Причиной всех вышеперечисленных событий явился Себастьян. Откуда он взялся, только богу известно, хотя и с этим можно смело поспорить. Он появился из ниоткуда и так быстро, что ни слуга, ни его господин ничего толком не успели сообразить.
Что касается Сиеля. Для него появление демона тоже было полнейшей неожиданностью. Обращаясь к нему мысленно, он и подумать не смел, что это возымеет какой то эффект.
Однако же помощь опять появилась незамедлительно и на этот раз только отчасти случайно.
- Ч...что.?! – только и смог выдавить мужчина.
- Хозяин, - протяжно, нараспев, как будто предвкушая какое-то грандиозное событие, произнес демон, - чего вы хотите? Что вы прикажете мне сделать с этими людьми?
Сиель, тяжело дыша и еле стоя на ногах, со светящейся печатью на глазу, что окончательно ввело в замешательство этих двоих, довольно быстро, совершенно не растерявшись, сообразил свою роль во всем этом представлении.
- Я хочу, чтобы ты убил их, – уверенно произнес он, - убей этих мразей, они посмели прикоснуться ко мне! Они не имеют на это право.
После этого он, облокотившись о кирпичную стену, скатился по ней вниз и с приспущенными веками и безразличным взглядом наблюдал за этим непродолжительным танцем смерти. Ему было все равно, что тут же вся мостовая покрылась лужами алой крови, и то, что брызги, разлетаясь в разные стороны, попадали ему на лицо и одежду, и уж тем более он не испытывал жалости по отношению к двум этим незнакомым людям. Только отвращение и презрение.
Себастьян управился довольно быстро, его жертвы не успели даже вскрикнуть, не то чтобы принять меры по самозащите, хотя чего уж там. Что они имели против демона?
После того, как Себастьян выполнил приказ, он подошел к хозяину. С его белой перчатки капала кровь, а на второй руке, с печатью, перчатка вовсе отсутствовала. Он же ухитрился больше ничего не замарать, по крайней мере, так казалось.
Мужчина приложил ко лбу мальчика ладонь, чтобы выяснить – все ли с ним в порядке, затем достал из кармана платок и вытер лицо Сиеля от крови. Вид у мальчика был отсутствующий, нездоровая бледность лица пугала, он был слишком легко одет.